У дверей в заведение народоскопление, топтание и пар
Но народоскопление не имеет значения – за дверями швейцар
Непреступен и важен, стоит он на страже боевым кораблём
Ничего он не знает и меня пропускает
Лишь в погоне за длинным рублём
И в его поведении говорит снисхождение
А я сегодня один, я человек-невидимка, я сажусь в уголок
И сижу, словно в ложе и очень похоже
Что сейчас будет третий звонок
И моё отчуждение назовём наблюдением
Вот у стойки ребята, их лица помяты, в глазах – глубина
Без сомнения ребятки испытали в достатке
Веселящее действо вина
И их поведение назовём опьянением
Вот за столиком дама, на даме панама, под ней томный взгляд
Но панама упряма, не клюёт на панаму
Уже двадцать восьмой кандидат
И её состояние назовём ожuданием
Вот товарищ с востока танцует жестоко, ему пара нужна
Только пары не видно, а танцору обидно
И уводит его старшина
В милицейском движении сквозит раздражение
А я всё верю, что где-то божьей искрою света займётся костёр
Только нет интереса, и бездарную пьесу
Продолжает тянуть режиссёр
Только крашеный свет, только дым сигарет у дверей в туалет
Меня нет, я за тысячу лет, я давно дал обет
Никогда не являться в такой ситуации
