У нас тут что-то вроде кризиса,
Армагеддон уже вот-вот.
Меня переедет танк из телевизора,
Перед экраном кто-то надорвёт живот.
А нас пакуют на концерте в тачку
И вешают неправильный посыл на сдачу.
От смеха чё-то я поплыл и плачу:
Ты точно уверен, что спасаешь моей череп, эй?
Так забей мои двери, запрети смотреть телек, эй!
Ты так скорей приблизишься к цели,
Не допустишь потери, эй!
Но не лезь, — слышишь, сука? —
Не лезь в мой плеер!
Это самая обычная музыка,
Быть обо всём — её обычная черта.
И не изменит этого ничто, никто
И никогда, никогда, никогда, никогда.
Это самая обычная музыка,
Гудит в наушниках, гоняет поезда.
Без саундтрека вымершими кажутся мне
Города, города, города.
Города.
У нас тут что-то вроде кризиса
У непринимаемых в расчёт.
Нас перемелют жернова большого бизнеса,
Предусмотрительно зашив каждому рот.
Но прикинь, даже если я не буду петь о смерти,
Она никуда не денется,
Причины выходить с балконов не исчезнут,
И люди будут трахаться,
И в людях будет ненависть,
А музыка такая же, как мы и живём тут.
Это самая обычная музыка,
Быть обо всём — её обычная черта.
И не изменит этого ничто, никто
И никогда, никогда, никогда, никогда.
Это самая обычная музыка,
Гудит в наушниках, гоняет поезда.
Без саундтрека вымершими кажутся мне
Города, города, города.
Города, города, города.
У нас тут что-то вроде кризиса —
Неправильными песнями живём.
Наша духовность подло перегрызена
Видом оборванных хрущёвок за окном.
Так забей мои окна и заколоти двери, эй!
Спаси, сохрани и избавь от новостей.
Ты так скорей приблизишься к цели
И заставишь поверить, эй,
Что действительно хочешь спасти мой череп...
Это самая обычная музыка,
Быть обо всём — её обычная черта.
И не изменит этого ничто, никто
И никогда, никогда, никогда, никогда.
Это самая обычная музыка,
Гудит в наушниках, гоняет поезда.
Без саундтрека вымершими кажутся мне
Города, города, города.
Города, города, города.
