Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
Отлучилась как-то Подлость,
Разродилась Одарённость,
Что с трудом под старой лестницей жила,
А Бездарь трогала аккорды,
Ненавистные влюблённым,
Отраженьем заполняя зеркала.
Зависть — средняя девчонка,
Заплетая косы старшей,
Вдруг спросила, грудью волосы задев:
— Правда ль, милая сестрёнка,
Что у младшенькой у нашей
Появился новый хахаль — Беспредел?
Говорят, такой красавец.
Что ж она не познакомит?
Не чужие мы ей, всё-таки родня.
Да и завидно — я Зависть, —
Скулы сводит, зубы ломит,
В общем, нервы истрепались у меня.
Отвечала Бездарь тихо,
Злую рифму подбирая,
Говорила своим косным языком:
— Вот ты глупая чувиха,
Ничего не понимаешь:
С Беспределом мы чудесно заживём.
Но мне не потянуть супругой
В столь изысканных одеждах
А с тобой и до тюрьмы не далеко.
Станет нам он лучшим другом,
Подлость быть умеет нежной,
Будет делать всё она его рукой.
Так в изысканной беседе
Без особого унынья
До утра девицы время провели.
До шекспировских трагедий
Далеко, как до луны, им,
Но открылась дверь, и в комнату вошли.
Беспредел — ну чисто урка,
Громыхая каблуками,
Произнёс, целуя младшую сестру:
— Одарённость сдали в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
Жили-были три сестрицы:
Подлость, Зависть и Бездарность,
Друг без друга не могли ни есть, ни спать.
Коль одной добро приснится,
Просыпаются в кошмарах
Две других, чтоб вместе ночку скоротать.
Беспредел — ну чисто урка,
Всё грохочет каблуками,
Всё целует, сука, младшую сестру.
Одарённость сдал он в «дурку»,
Плод на дне, на шее камень,
И прикован к батарее Честный Труд.
